Юрий Половников (polo79) wrote in lj_live,
Юрий Половников
polo79
lj_live

Categories:

Шукшин.

Губошлеп утешал зареванную Люсьен, цедил брезгливо про Егора-Горе Прокудина: "Не жалей ты его... Он был мужик. А их на Руси много". Кабы так — еще бы ничего. Но ведь мало их. Подозреваю, что в глубинах страны так же плачевно обстоит дело с мужиками, как и в столице. Или не знаем мы Руси, не видим ее мужиков, потому что некому вытащить их на свет Божий? Потому что нет Шукшина... Уже 36 лет нет.

картинка


картинка


«Очень уважаю все, что сделал Шукшин...»

Владимир Высоцкий

Очень уважаю все, что сделал Шукшин. Знал его близко, встречался с ним часто, беседовал, спорил, и мне особенно обидно сегодня, что так и не удалось сняться ни в одном из его фильмов. Зато на всю жизнь останусь их самым постоянным зрителем. В данном случае это значит для меня больше, чем быть участником и исполнителем.


Я написал большие стихи по поводу Василия, которые должны быть напечатаны в «Авроре». Но опять они мне предложили оставить меньше, чем я написал, и я отказался печатать не полностью. Считаю, что ее хорошо читать глазами, эту балладу. Ее жалко петь, жалко… Я с ним очень дружил, и как-то… я спел раз, а потом подумал, что, наверное, больше не надо.


Памяти Василия Шукшина


Еще — ни холодов, ни льдин,

Земля тепла, красна калина, —

А в землю лег еще один

На Новодевичьем мужчина.


Должно быть, он примет не знал, —

Народец праздный суесловит, —

Смерть тех из нас всех прежде ловит,

Кто понарошку умирал.


Коль так, Макарыч, — не спеши,

Спусти колки, ослабь зажимы,

Пересними, перепиши,

Переиграй, — останься живым.


Но, в слезы мужиков вгоняя,

Он пулю в животе понес,

Припал к земле, как верный пес…

А рядом куст калины рос —

Калина красная такая.


Смерть самых лучших намечает —

И дергает по одному.

Такой наш брат ушел во тьму! —

Не поздоровилось ему, —

Не буйствует и не скучает.


А был бы «Разин» в этот год…

Натура где? Онега? Нарочь?

Все — печки-лавочки, Макарыч, —

Такой твой парень не живет!


Вот после временной заминки

Рок процедил через губу:

«Снять со скуластого табу —

За то, что он видал в гробу

Все панихиды и поминки.


Того, с большой душою в теле

И с тяжким грузом на горбу, —

Чтоб не испытывал судьбу, —

Взять утром тепленьким в постели!»


И после непременной бани,

Чист перед богом и тверез.

Взял да и умер он всерьез —

Решительней, чем на экране.

1974

картинка

БОЛЬШЕ ПРОФЕССИИ



25 июля — особый день для России. 25.07.1929 родился Василий Шукшин. 25.07.1980 умер Владимир Высоцкий. Василия Макаровича к тому времени уже без малого шесть лет не было на земле. Век обоим выпал короткий, считай — полвека от нормы: Высоцкому — 42 года, Шукшину — 45. Как в рассказе "Верую!": "Ровно с песню. Будь она, эта песня, длинней, она не была бы такой щемящей..."


Эти имена не зря до сих пор поминаются через запятую. Высоцкого и Шукшина роднило многое — от глобального до частностей. Скажем, оба были крайне неинтересными — с точки зрения мужской харизмы — в свои молодые годы. Резец времени прорисовывал, выделял, обтачивал грубые черты, превращая изначально примитивную работу в шедевр. У обоих — когда созрела, проступила изнутри душа, тогда и лицо преобразилось. Прибавилось не то чтобы красоты (из письма Шукшина двоюродному брату художнику Ивану Попову: "Это несколько субъективно, но я не выношу красивых мужчин"), но того, что ценнее — значительности. С каким горящим взором слушает герой Шукшина блоковских "Скифов" в фильме Сергея Герасимова "У озера": "Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами!.." Камера не уходит, держит — именно что раскосые жадные очи при высоких монгольских скулах...


Однако главное, что объединяет Шукшина и Высоцкого: оба они — "непрофессионалы", чуждые миру узкой специализации. Высоцкий — поэт, актер, музыкант. Шукшин — писатель, актер, режиссер. Попробуй разъять Владимира Семеновича на составные элементы — ерунда получится: три аккорда, скромные, почти дилетантские стихи да Гамлет, тем и ценный, что по-актерски вовсе не сыгранный... С Шукшиным похожая петрушка. Есть прозаики мощнее, режиссеры талантливее, актеры по диапазону богаче. Но везде человек отдельно, профессия отдельно. А Шукшин, как и Высоцкий, в каждой строчке, в каждом кадре собственным криком кричит. О чем бы ни были книги и фильмы Шукшина, в итоге они всегда — о нем самом. И удавалось ему, уже сидя в зале, над своим плакать, будто над чужим — если пробирало...


Лучшее, что осталось после Шукшина в кино, исполнено им полностью, от замысла до выхода на экраны: написано, поставлено, сыграно. Здесь великая любовь к делу и от нее — ревность, которая не допускает "разделения труда". Как невозможно представить, чтобы с твоей девушкой гулял один, танцевал другой, ужинал третий. Еще острее: как ни одна женщина не захочет без крайней нужды, по доброй воле, чтобы ребенка для нее зачинало и носило постороннее лоно...


Тяжела судьба тех, кто больше профессии, должности, звания, записи в трудовой книжке. Гораздо легче — вровень. И даже если меньше — все равно лучше. К маленьким снисходят из жалости, больших ненавидят от зависти. Люди, не способные отдать свое дело в чужие руки, существуют и сегодня. Их по-прежнему (ничего со времен Шукшина не изменилось) обхихикивают. Дразнят: "Актер N в фильме режиссера N по сценарию N, продюсер — N, производство студии N" ...Над подобной страстью всегда будут потешаться, считая ее за слабину. А ведь страсть-то — не к себе, любимому, — к делу. Сила, заключенная в такой "слабине", прет затем с экрана победительно, оглушающе — узким специалистам не снилось.

"Уверуй, что всё было не зря"

картинка

Василий Шукшин умер 2 октября 1974 года — 36 лет назад — на съемках фильма Сергея Бондарчука "Они сражались за Родину". В каюте теплохода "Дунай", пришвартованного к донскому берегу. Населенный плавпункт "Дунай"-на-Дону...


Последние годы жизни Василий Макарович алкоголя не употреблял вовсе — даже пива. По медицинскому заключению, сердце износилось от кофе и курева. По людскому разумению, Шукшин надорвался, пытаясь напряжением всех сил — и свыше того — притянуть родные алтайские Сростки к Москве. Деревню — к городу. Края — к центру. Не так притянуть, чтобы окраина самоуничижалась и завидовала, чтобы деревня пополняла ряды хамовитых люмпенов. Нет — с обоюдосторонним достоинством. С возможностью диалога — хотя бы такого, как в "Печках-лавочках", где город посмеивается над деревней, деревня — над городом...


Сам-то Шукшин остался в Москве Шукшиным. Не без усилия, но выстоял твердо. Не столько другим удивлялся, сколько собой удивлял. И в недоумение впадал, наверное, почему все так не могут.


Учась во ВГИКе, на курсе Михаила Ромма, был активистом по борьбе с узкими брюками. В чем впоследствии не раскаивался: "Если армия молодых людей зашагала по улицам в узких штанах, то часть их, этак с батальон, обязательно выскакивает вперед и начинает отчаянно обращать на себя внимание. И они-то, думая, что они народ крайне интересный, смелый, скоро начинают раздражать... Потому что... здесь дешевый способ самоутверждения. Налицо пустая растрата человеческой энергии, ума, изобретательности".

картинка

Не в брюках, конечно, дело. И от того, что понимаешь, — не в брюках, легче становится. А то вспомнить только нашу драку вокруг фильма "Стиляги" и Леонида Ярмольника, который доказывал мне, что в выпендреже своя правота. Да на здоровье. Но, оказывается, по ту сторону воевали не серые, зомбированные комсомольцы, а яркий, задиристый, свободолюбивый Шукшин. Есть кого выставить против Ярмольника. Попробуйте, сразитесь с нами.


За полтора месяца до смерти Шукшин в каком-то смысле вернулся к теме "узких брюк", только возвел ее на вершину обобщения: "Русский народ за свою историю отобрал... такие человеческие качества, которые не подлежат пересмотру: честность, трудолюбие, совестливость, доброту... Уверуй, что всё было не зря: наши песни, наши сказки, наши неимоверной тяжести победы, наши страдания — не отдавай всего этого за понюх табаку". "Понюх табаку" — ясно, понятие растяжимое.


Только где же сегодня — полюбопытствуют с ехидцей, — эти самые качества, не подлежащие пересмотру? Куда делись? Да куда бы ни делись — искать надо по месту пропажи. А то теряем у себя, а ищем в чужих землях, под фонарем...


Белла Ахмадулина (ее воспоминания приведены в шукшинской биографии, созданной Владимиром Коробовым) сетует, что Шукшин не любил Пастернака. Тут можно, разумеется, предположить, что парень с Алтая чувствовал в Борисе Леонидовиче интеллигентскую щербинку между жизнью и поэзией, легкокрылую взвешенность, и для него — корневого — это было и странно, и комично, и враждебно. Но скорее — Пастернак ничего не написал о Шукшине. Так бывает сплошь и рядом, ни о ком не свидетельствует ни хорошо, ни дурно; просто кто-то — весь твой, будто родня, а с другим — ни единой общей клеточки. Я вот знаю, например, что на мое человеческое становление Андрей Тарковский влияния не оказал. А Василий Шукшин — в огромной степени. Эти его слова принимаю, как "Отче наш": "Форма — она и есть форма: можно отлить золотую штуку, а можно — в ней же — остудить холодец... Произведение искусства — это когда что-то случилось, в стране, с человеком, в твоей судьбе".

картинка

Шукшин не был в полной мере ни деревенским, ни городским, он был россиянином. Надорвал сердце, стягивая края пропасти между Москвой и Россией, но мог только притормозить процесс. Остановить — конечно же нет. Последним алтайских мужиков приводил в Москву Михаил Евдокимов — уже как экзотику, потеху, клоунов: "Морда красная такая..." А если не цирк-зоопарк, тогда ассимиляция и поглощение. Бари Алибасов, "Для семьи я выбираю лучшее", "главный по тарелочкам", мягкие халатики — все, что связано с фамилией Шукшина в новую эпоху. Но то дела интимные, семейные, не наши.

Валюта и Стенька Разин


Отмечать 80-летие Василия Шукшина начали еще в ноябре 2008-го. Тогда латыш Алвис Херманис выпустил в Театре Наций спектакль с Евгением Мироновым и Чулпан Хаматовой. Родным режиссерам идея шукшинской постановки в голову не стукнула, и Херманис по праву принял тон назидательный: "Шукшин — это ваше золото, ваша валюта..." А мы сидим в растерянности — ну, срезал, чисто срезал, не хуже Глеба Капустина. Конвертируемый Василий Макарыч... Меняем наши песни, победы и страдания на ваши по курсу...


Господин Херманис, помнится, еще удивлялся, почему Шукшина не оказалось в списке финалистов проекта "Имя Россия". "Там, — говорит, — половина каких-то подонков..." Надо бы, конечно, принести покаяние (в "Печках-лавочках", помните, вагонный интеллигент, "профурсетка в шляпе": "Если вам сделали замечание, должны прислушаться"). Но анекдот судьбы в том, что сам Василий Шукшин долгие годы сходил с ума — если не по "подонку", то, во всяком случае, по герою спорных достоинств. Отнюдь не гению чистой красоты. Он тоже в список финалистов не попал — Степан Разин...


1974 год. Станица Клетская. Василий Шукшин на съемках у Сергея БондарчукаС читательской точки зрения, роман "Я пришел дать вам волю" несравнимо уступает великолепным шукшинским коротким рассказам. Есть в нем какая-то подражательность, "шолоховатость" (как и в "Любавиных"). Но для автора дороже грозного атамана героя не было. Он думал о нем всю жизнь, мечтал "Я пришел дать вам волю" экранизировать — дорого, масштабно. Сам готовился Стеньку сыграть.


В чем тут секрет? Не заказ же это был от партии и правительства — на создание образа народного героя. Да и образ-то — мороз по коже. Вся кровожадность Разина представлена Шукшиным в натуралистических подробностях. С порубленными, утопленными, расстрелянными, с детьми, за ноги подвешенными, — до тошноты и озноба читательского. А про злосчастья мужиков, для которых Стенька вроде бы жестокий, но справедливый заступник, — только общие слова. Как с трибуны на собрании позднесоветской эры. При этом вынужден был признать Шукшин, что волю, которую явился раздавать Степан, сами мужики взять не захотели. Она ведь хуже кабалы. Разбой и кровопролитие порабощают душу навсегда. Бес с ней — с такой волей, с минутой, по цене вечности купленной...


Под "заказ" шукшинский роман вряд ли бы сгодился. Как вам цитата: "Взросла на русской земле некая большая темная сила... Черной тенью во все небо наползала всеобщая беда... Та сила, которую мужики не могли осознать и назвать словом, называлась — ГОСУДАРСТВО".


А вот мать старшей дочери Шукшина, Кати — Виктория Софронова, дочь известного литфункционера, утверждает: "Он люто, до скрежета зубовного ненавидел советский строй, полагая... что большевики уничтожили русскую деревню, основу российской государственности". Противоречие какое-то. Да весь Шукшин соткан из противоречий, "раздрызгов". Ну, хотя бы: какой воли жаждала его душа? О какой воле может мечтать дерево? Вывернуться корнями из земли? Глупо искать в Шукшине гармонии, целостности, равновесия. Будь в нем всё это — не ушел бы сорока пяти лет от роду...


Что касается ненависти к советскому строю, у Васи Шукшина, мальца четырехлетнего, по навету расстреляли отца. Обвинили в пособничестве лесным бандам. Однако о тех, кто устанавливал по сибирским селам новую власть, Василий Макарович напишет затем роман "Любавины". Камня на сердце, значит, не лежало? Шукшин взрослый никакой смертельной обиды от строя не претерпел, и в этом тоже его сходство с Высоцким: больше разговоров о притеснениях, нежели реальных притеснений. Василий Макарович получил две Госпремии и орден Трудового Красного Знамени. При недолгой своей жизни выпустил шесть книг, снял пять фильмов: "Живет такой парень", "Ваш сын и брат", "Странные люди", "Печки-лавочки", "Калина красная". Кстати, "Живет такой парень" — первая режиссерская работа — была отправлена на венецианскую Мостру и удостоена там "Золотого льва".


В конце концов — хоть для самого это и неважно — Шукшин похоронен на Новодевичьем...

картинка

Из письма к сестре: "Мы все где-то ищем спасения. Твое спасение в детях. Мне — в славе. Я ее, славу, упорно добиваюсь. Я добьюсь ее, если не умру раньше". Он добился. Умер в славе, а она надолго его пережила.

"Хочу, чтобы меня похоронили по-русски..."

картинка

Он не снял фильма про Стеньку. На Стеньку вышла в судьбе его стенка, стена. Кто-то скажет: власть боялась, кто-то: Бог уберег. С Богом и церковью в романе "Я пришел дать вам волю", мягко говоря, сложности. "Вы, кабаны жирные!.. Лучше свиньям бросить, чем вам отдать!.. Для чего церковь-то? Венчать, что ли? Да не все ли равно: пусть станут парой возле ракитова куста, попляшут — вот и повенчались"...


Вспоминается заодно поп из рассказа "Верую!" — не священнослужитель, а черт его знает что такое. Для нас сегодняшних. Но не для Шукшина. Вырождением крестьянства болел Василий Макарович, а изводом духовного сословия, обмелением этого моря до мутной лужи — видимо, нет. В "Печках-лавочках" говорит замшелый беззубый сросткинский дед: "Раньше государство держалось на богобоязненности: то грех делать, другое грех делать. Теперь-то я понял, что все это глупости были...".


Та же Виктория Софронова рассказывает: хотел Василий Макарович зайти в храм, но на пороге споткнулся и упал. Поднявшись, повернул обратно. Близким сказал: "Меня не пустили". Вопрос не в том, насколько это верно. Просто он знал, что могут не пустить. И за что именно — знал. От одного этого падения, от одной фразы Шукшину вышло пользы более, чем иному — от целого молебна...


Последние мгновения жизни Егора ПрокудинаВ предвкушении главной (как ему думалось) работы Василий Шукшин создал две великие картины, которых не ждал с таким трепетом. Пока не удавалось запуститься с "Я пришел дать вам волю" на студии Горького — затеялись "Печки-лавочки". Переметнулся на "Мосфильм", но и здесь потребовали сначала "зарекомендовать" себя малобюджетной современной лентой. Так возникла "Калина красная". На премьеру в московский Дом кино Шукшин приехал инкогнито — в больничном халате. Жить ему оставалось месяцев девять.


Ах, какое красивое завещание!.. Эффект свыше — для того, кому вообще нравились эффекты. Он не был "правильным" человеком — Василий Шукшин. Впрочем, для чего прикрываться кавычками? Просто: правильным не был. Из письма сестре: "Я хочу, чтобы меня похоронили по-русски, с отпеванием, с причитаниями — и чтоб была жива моя мама...". Кто способен мечтать о таком горе для собственной матери — пережить сына? Но великое шукшинское эго трагическим сюжетом закругляло жизнь-песню. Чтобы ни убавить, ни прибавить.

картинка

По его и вышло.

картинка

- Я Шукшина читать не могу — плакать начинаю, — сказала, увидев книжку у меня в руках, соседка по даче, моя ровесница, поглаживая головенку двухлетнего сына.


- Ну, это характеризует тебя с наилучшей стороны... — по неловкости захотелось отшутиться.


А если отбросить ухмылочки, так оно и есть.


Помните, Губошлеп утешал зареванную Люсьен, цедил брезгливо про Егора-Горе Прокудина: "Не жалей ты его... Он был мужик. А их на Руси много".


Кабы так — еще бы ничего. Но ведь мало их. Подозреваю, что в глубинах страны так же плачевно обстоит дело с мужиками, как и в столице.


Или не знаем мы Руси, не видим ее мужиков, потому что некому вытащить их на свет Божий? Потому что нет Шукшина...

картинка

Устами Шукшина


Женщина — это стартер: когда-нибудь да подведет.


Сфотографируем по стаканчику!


Я таких интеллигентов одной левой делаю.


Пирамидон проклятый!


("Живет такой парень")


На наш век чемоданов хватит.


Сделай так, чтобы я тебя долго искал.


- Подожди, это Гегель какой-то получается.


- Ну, при чем тут Гегель-то? Я же вас не оскорбляю...


("Печки-лавочки")


Умеешь радоваться — радуйся, не умеешь — сиди так.


Люди, которые из всех достижений человечества облюбовали себе печку...


Имеешь свои четыре класса и две ноздри? Читай "Мурзилку" и дыши носом.


- И сколько сейчас дают за недоразумение?


- Пять.


- Мало. Раньше больше давали.


Народ для разврата собрался!


Какой я вам гражданин? Я вам товарищ! И даже друг и брат!


Чудак же ты. На букву "мэ".


Я из вас букет сделаю и посажу в клумбу. Головками вниз.


("Калина красная")

картинка

картинка


Источник.


Subscribe

Comments for this post were disabled by the author