Это была болгарская София, город, который я неплохо знал, но в ту ночь не мог его узнать, я никогда не видел этот город в глубоких снегах, такие снега - чрезвычайная редкость для тамошнего климата. Все выглядело так, будто кто-то забыл сменить декорации и начал ставить на сцене некий скандинавский сюжет, но без действующих лиц, с одним только снегом, вихрями, которые крутились в свете. Единственными людьми, которые мне попадались в ту ночь, были смутные фигуры в салонах единичных машин, но они имели свой собственный климат и маршрут, я для них не существовал.
Ближе к утру я наконец начал узнавать фотография улиц, на каком углу уже открылся хлебный магазин, в "Макдональдсе" мыли пол и снимали со столов стулья, весь мир, что ночью был переброшен вверх ногами, возвращался на свое место. Я стоял несколько минут перед закрытой стеклянной дверью с двойной большой буквой М, по которым уже происходило обычную жизнь. Стоял, будто герой триллера, который только что вернулся с другой, жуткого мира, еще присыпанный тамошним пеплом. Точнее, тамошним ночным хлопьями снега, которого не бывает днем.
Я был счастлив. Ибо страх - это всегда страх бесконечности, осознание, что так, как сейчас, продлится вечно, до самой смерти, за которой - еще одна глухая бесконечность. Кульминация страха наступает в момент, когда видишь очередной поворот коридора там, где ожидал увидеть выход. Лабиринт, знаки, указывающие друг на друга, длиннющие бессонница, когда нет надежды заснуть - все это точнейшие метафоры страха. Так же и день или ночь, не имеющие конца, - поэтому неудивительно, что далеко не все могут жить в северных странах некоторые там съезжают с ума.