Отдохнув, я понял, как устарел. Потеряли всяческую актуальность когда-то написаные мною гневные строки о ужасе, наводившимся на прибывающих в Шереметьево-2 иностранцев. Всё. Кончилось. Новый терминал вытолкнул меня из страны как пробку из бутылки, лишив "радости" стояния в очередях на регистрацию и на пограничный контроль (обратно Родина всосала меня с таким же блеском): всё компьютеризовано, пограничников больше, чем туристов, все безукоризненно вежливы, а потому чувство растерянности не покидало меня до самого вылета.
Токио встретил тайфуном, который был слаб и выглядел симулякром, изготовленным японцами с целью предоставления доказательств того, что камикадзэ существует. Люди японские и люди русские искренне радовались мне (японский друг, встретив меня у парадной в половине седьмого утра, уронил на ноги гантели, взятые им на пробежку и заявил, что лучшее средство для пробуждения в столь ранний час литр-другой сакэ (и оказался прав). Другой, отбросив условности, кинулся ко мне с объятиями, повиснув у меня на шее, пока я размышлял, на какой угол мне будет достойной ему поклониться. Вечером, утомленный тайфуном, он уже пинал водителя такси, заехавшего не туда, куда надо и имевшегося неосторожность заблудиться с нами на борту. Мир изменился, нравы упростились.
Водитель такси, как положено - пожилой (66 лет) и в белых перчатках, немедленно опознал в нас русских и принялся вдохновенно пересказывать наизусть тот серый учебник, который помнит каждый, изучавший в советских вузах "Историю КПСС". Когда старый таксист дошел до противостояния Маленкова, Кагановича, Булганина и Хрущева (о последнем отзывался с особенной теплотой - за разоблачение "культа личности", а Ивану Грозному попенял за волюнтаризм), доехали до отеля. У машины нас принял потртье выше меня ростом - белокурый, голубоглазый и с бейджиком "Volodimer" на форменной куртке. А чему удивляться - ведь сам когда-то писал, что придет время и мы узнаем судьбу детей первой постперестроечной волный иммиграции в Японию! Вот и узнали: мама приехала с ним в начале 90-х, да так и осталась. Ему был семь, сейчас за двадцать. Вырос здесь: школа, друзья, всё - здесь. И язык - тоже местный. По-русски слова подбирает с трудом: "Ээ, я много забыл, нэээ...". Нэээ, мир меняется, но всё у вас еще впереди...
В первом вагоне "Юрикамомэ" по традиции много русских. Японцы ставят препоны, но туристов всё равно прибавляется. Девушка с доходящей до обтянутого юникуровской джинсой толстого зада косой рассказывает им о красотах О-Дайбы и опасливо косится на меня: деятельность нелицензированных гидов запрещена! Тщательно выпячиваю нижнюю челюсть, стараясь казаться гордым саксом, не понимающим варварского славянского наречия, и выхожу...
Выхожу, чтобы встретиться с новым знакомым, переходящим из числа виртуальных персонажей в реальные люди. Вообще, встречи в Японии - отдельная радость и настоящее счастье: бывшие журналисты и нынешние пиарщики, профессора и безработные, японцы и мои любимые японские жены, фотографы и коммерсанты - спасибо вам всем! Бросайте ЖЖ - общайтесь лично, тем более пиво в Японии так вкусно, а мир русских в Токио - изменился...
Я был счастлив эти дни и вечера, проведенные с вами, друзья мои, в квартирах и онсэнах, раменных и идзакаях, в баре отеля "Тэйкоку", где дамы гарцевали на каблуках в вечерних платьях, а пианист-еврей в очках вдохновенно лабал Синатру, и в портовом баре Кобэ, где все знали, что приедет русский журналист, но асексуальное "томодати" и образ русского прежде всего как девушки с белыми волосами заставили заставили местных мачо верить в то, что журналист будет на каблуках и в юбке. Разочарование их было безмерно, хотя по случаю Хэллоуина я всё же надел черную ведьминскую шляпу и оранженый парик. Ну, друзья, надо тоже как-то меняться!
Я наслаждался красотами давно исхоженного Никко, вспоминая с друзьями несуразный сценарий фильма "Адмирал", согласно которому А.В Колчак должен был венчаться тут с А.В. Тимиревой, зайдя по пути в "ближайшую" православную церковь. Подлечил больную ногу в виннных и кофейных онсэнах "Юнессана", но главное - говорил и слушал, говорил и слушал. И понимал, что многое изменилось, но слава ками, главное - осталось неизменным!
Спасибо всем, кто отвечал мне и дал возможность мне выговориться. Теперь я буду думать. Надеюсь, недолго. Долго думать вредно и непродуктивно. А я надеюсь вскоре увидеть вас всех вновь. Так что - до скорой встречи!