Для начала взгляните на эту фотографию:

Я не знаю, кто автор, где она сделана, когда. Я вижу разбомбленную станцию и брошенного кричащего младенца. Ужас войны. Кто-то скажет: «Какая сволочь этот фотограф: вместо того, чтобы спасать малыша, он навел на него камеру!» Но, если так рассуждать, в экстремальных ситуациях вообще фотографировать грех. Но суть не в этом, этическую проблему отложим в сторону. Все же трудно отрицать сильное воздействие данного фотодокумента на нас. Эстетика здесь не при чем. Возможно, это не «произведение фотографического искусства», а именно документ. Но силу данная фотография имеет потрясающую, ибо заставляет сопереживать моменту. 

Любая фотография — всего лишь распределение плотностей в плоскости изображения. Но изредка мы сквозь завесу видимости проникаем в мир истины, поучаем откровение. В этом феномене сокрыта сила фотографии.

Далеко не в первый раз говорю: фотография занимается объектами. А они имеют физические свойства, в частности, объекты видимы. Даже если они прозрачны (как стекло) или полупрозрачны (как туман или легкая газовая ткань), все равно на них можно смотреть. И их можно фотографировать.

Вынужден сделать корректировку: говоря «объект», «вещь» или «предмет» я неточно перевожу английское “think”. В этой статье я буду говорить о «внешнем и внутреннем вещей», подразумевая именно англоязычное “thing”, категорию в данном случае философскую. “Thing” еще означает: «существо», «факт». В русской философской традиции более уместно говорить именно об «объекте», но мне лично приятнее говорить «вещь». Это субъективно, Вы имеете право со мной не согласиться. Весьма близко “thing” по звучанию “think” – «мыслить», «полагать», «мнить». Именно поэтому философы так полюбили данную категорию.

Свою лепту проблему «внешнего и внутреннего» внесла и восточная культура. В индуистской философии есть понятие «майя», видимость. С санскрита «майя» дословно переводится как «не это». Человек согласно представлениям древнейшей мировой религии из-за своего неведения строит в уме ложное представление о существующем мире, которое и есть «майя». Человек часто пытается такое представление о мире натянуть на реальный мир, предаётся иллюзиям, майе, «мается» (не случайно в русский язык просочилось это арийское слово!). Для индуизма (а вкупе и для буддизма) характерно сравнение майи с постоянно меняющимися очертаниями облаков, пузырями на воде. Майя — созданная творцом иллюзия, череда перемен, цепь страданий. Впрочем, я отклонился от темы далековато…

Итак, в сущности фотографические изображения передают (за некоторыми исключениями) не просто изображения вещей, свойства поверхностей вещей. Именно поэтому, кстати, фотографы любят фактуры. Поверхность – в том числе и лицо человека. Это, конечно, не вещь, но без сомнения — объект. Посредством мимики (а ведь это тоже язык!) человек передает свои эмоции, изредка — чувства. Фотограф, много снимающий людей, знает, что внешность слишком часто бывает обманчива, и из тысяч выражений одного лица только несколько могут показаться выразительными. Очень и очень непросто отразить характер в фотографии! Посмотрите, к примеру, на эти работы Бретта Уолкера:

Человеческое лицо – самый трудный для фотографирования объект. Естественно, профессиональные модели умеют быть «манекенами», то есть придавать лицам «гламурные» слащавые выражения, в сущности не выражающие ничего. Прекрасны детские лица, чьи носители еще не выучились настраивать маски. Великолепны бываю лица стариков, которым лицемерие уже не к чему (и то далеко не всегда). И перед фотографом-портретистом всегда стоит задача: передать характер, раскрыть образ. Каждый решает тему по-своему. Не всякому снимаемому понравится, если фотографии «поймает» сущность человека. Правда всегда горька. Но зритель всегда рад, когда видит не «красивый фотопортрет», а живого человека — со своими болями, переживаниями и радостями. Это великое искусство — в душу залезать…

С вещами, объектами не столь сложными проще. Они не так часто бывают изменчивы, а потому не надо тратить много усилий и времени для того, чтобы выбрать «тот самый миг». Но мне хотелось бы «копнуть» глубже и поговорить о «внутреннем вещей», то есть о сущностях. Проникновение «внутрь», в сакральное – задача не только творческой фотографии, но и всей мировой культуры, и в частности, философии. Причем, дело касается не каких-то «предметностей», но процессов, протекающих незаметно от человеческого глаза (либо иных органов чувств).

Я не случайно изначально так нудно рассуждал об англо- и русскоязычных значениях понятий. Британский философ Альфред Норт Уайтхед, глубоко проникнувший в проблему соотношения видимости и реальности, рассуждает (29, 388):

«И логика, и эстетика концентрируют внимание на «закрытых» фактах. Наша жизнь же проходит в постижении раскрытия. Теряя чувство открытия, мы теряем и тот способ функционирования, каковым является душа. Мы впадаем в полный конформизм по отношению к обезличенному прошлому, а это означает потерю жизни. Остается лишь пустое существование неорганической природы».

И еще (29, 616):

«Существуют внешние события, такие, например, как поток света или движение материальных тел, представляющие собой нормальные способы возбуждения чувственных восприятий конкретного вида. Однако только эти внешние события оказываются нормальными способами. Прием лекарств действует столь же хорошо, хотя их воздействие на восприятие нельзя предсказать с такой же определенностью…

В строгом смысле едва ли можно назвать нормальным любое восприятие. Широко распространены разнообразные иллюзии, а некоторые элементы иллюзий почти универсальны. Обычное зеркало создает иллюзорные восприятия почти в любом помещении».

Об иллюзиях мы уже говорили ранее. О зеркалах, кстати, нам еще предстоит поговорить.

Отвлекусь на другого великого автора, Пьера Тейяра де Шардена. В своей работе «Феномен человека» (http://psylib.org.ua/books/shard01/index.htm) он пишет:

«Вещи имеют свое внутреннее, свою, так сказать, «сокровенность». И она выступает в определенных отношениях, то качественных, то количественных, вместе с выявленным наукой развитием космической энергии».

А вот еще, из книги Спиркин А. Г. «Философия» (http://www.fillek.ru/filosofiabitia/76.html):

«В процессе чувственного восприятия мы нередко сталкиваемся с тем, что явления кажутся нам не такими, каковы они есть на самом деле. Это и есть видимость, или кажимость. Но видимость не порождение нашего сознания. Она возникает в результате воздействия на субъект реальных отношений в условиях наблюдения. Видимое зависит и от глаз, которые, смотрят. Тот, кто признавал вращение Солнца вокруг Земли, тем самым принимал видимое явление за действительное. Глядя на убегающие вдаль железнодорожные рельсы, можно подумать, что они скрещиваются. Как заметил кто-то из футуристов, мы видим, что у бегущей лошади не 4, а 24 ноги. Категория видимости, или кажимости, выражает, прежде всего, факт несоответствия сущности и ее внешнего обнаружения. Это несоответствие нередко принимает характер явной противоположности. Действительность — в метафизическом смысле бытие того сущего, к которому приложим предикат «действительный», т. Е. действительное бытие сущего. Действительность- то, что реально существует и развивается, содержит свою собственную сущность и закономерность в самом себе, а также содержит в себе результаты своего собственного действия и развития. Понятие действительности употребляется и в смысле лишь наличного, непосредственного бытия: действительность противопоставляется или соотносится с возможностью, т.е. с тем, что существует лишь в качестве зародыша чего-то иного. Например, желудь — это дуб в возможности. Действительность — это то, что уже возникло, осуществилось, что живет и действует».

Еще из Уайтхеда (29, 617):

«…единственным важным фактором во внешнем объекте является то, каким образом он воздействует на поверхность тела. Для нормального зрительного впечатления важно лишь здоровье тела и то, как свет проникает в глаз. Свет может исходить из туманности, удаленной от нас на тысячи световых лет, или от электрической лампы, стоящей в двух футах от нас, он может претерпеть множество разнообразных отражений и преломлений. Все это не имеет никакого значения, важно лишь то, как он проникает в глаз, каковы его состав, интенсивность и геометрические свойства».

Из света, собственно, и творится фотография. И, соответственно, все многообразие наших видимостей. Бессмыслен спор о «пост-обработке» изображения, ибо, если все «майя», насилие над «исходником» оправданно. Если это, конечно, не документ. Посмотрите в заключение работы Джона Уимберли:

Вероятно, не шедевры. Но неживая  природа у этого автора явно одушевлена, я вижу «внутреннюю жизнь вещей». Вот, к чему бы мне хотелось стремиться: видеть во всем сущем трепет жизни.

Геннадий Михеев