На очередном практическом занятии очередного курса травмы мы в очередной раз дружно пытались спасти всем нам знакомую куклу Аню, которая, конечно же, в очередной раз несмотря на все усилия спасена не была по причине изначального отсутствия биения жизни в ее резиновом теле.
Снова учили нас, как правильно себя вести, когда человек валяется без сознания без заметных признаков жизни. Это, в общем, хорошо, потому что сколько этому ни учи, все равно в критический момент будет сложно и страшно, и чем больше раз по нашим мозгам проедутся известной американской моделью спасения АВС, тем больше (сотых долей) шанса, что мы когда-то кому-то чем-то поможем.
Так вот. После двухчасовой дружественной лекции о том, как удержать утекающую из кого-то жизнь в течение десяти-пятнадцати минут, пока не подъедет скорая, мы разошлись по трем станциям практических упражнений. На первой - оттягивали кукле подбородок, запрокидывали голову и вставляли эйрвей, на второй - делали кукле двухминутные упражнения "два дыхания, 30 массажей сердца, два дыхания и так далее", подключали куклу к дефибриллятору и игрались с электричеством, а еще безжалостно били куклу-младенца между лопатками, чтобы вышибить из кукольно-младенческого горлышка какую-то специально в учебных целях застрявшую там фигню. А на третьей станции - на третьей станции была интубация.
По идее, медсестра не может никого интубировать, это дело врача или парамедика. Дело медсестры - все приготовить и все в правильной последовательности и с правильным эмоциональным посылом подать в сугубо ответственные руки интубирующего гражданина. Логика здесь очень простая: интубирующий гражданин очень занят ответственным делом интубации и его сил едва хватает на то, чтобы еле внятно, но требовательно бормотать себе под нос номер требуемого тубуса, все остальные названия всех остальных требуемых предметов ответственный гражданин помнить не обязан, руки медсестры должны подавать все что нужно в правильной последовательности без дополнительных указаний. Более того, в момент нахождения тубуса внутри, то есть в горле интубируемого несчастного, руки медсестры должны сразу подключить тубус к амбе-кислороду и начать искусственную вентиляцию, одновременно наполняя воздухом маленький пузырек-удерживатель тубуса внутри, а когда сугубоответственные руки интубирующего отпускают незакрепленный еще тубус и тянутся за приготовленной для оного закрепления веревочкой, руки сестры автоматически должны перехватить оставленный без присмотра тубус и удерживать его в изначальном положении до полного закрепления. Искусство, настоящее волшебное кружевное искусство, друзья!
Предстала перед нами тетя-медсестра в чудесном легком бледнозеленом платье, очень бесхитростно облегающем роскошные, щедрые формы медсестринского тела. Все мы эту тетю знаем, она вообще опытная и сильная медсестра, много работала в нейрохирургии, работала в послеоперационной, преподавала нейрологическую часть курса травмы и водила группы на клиническую практику в нейрологию. Но в таком платье видели мы ее впервые. Тетя эта преподала нам чудесное кружевное искусство истинного медсестринства просто великолепно, в самом лучшем виде, действительно ничего лучшего в этой школе я еще не видела. Она была великолепна, она была хороша и проста, умна и скромна. Она излучала покой, уверенность и какое-то даже благополучие, все ее зеленое платье было очень хорошим и благополучным. Ее руки делали все, что нужно, мягкими и точными движениями, которые в большинстве случаев были немного овальными и никогда - суетливыми. Голос у нее, когда она обращалась к нам, был требовательный, прочный, уверенный, а когда она обращалась к своему интубирующему, голос был тихий, простой и очень-очень-очень милый. Интубирующий гражданин, он же наш лектор с первого двухчасового урока, он же давно и прочно практикующий парамедик, много кого спасший и много кого не спасший соответственно, молодой веселый парень с очень, очень специфически-черным чувством юмора, таял и плыл на глазах, чирикал что-то про важную и нужную роль медсестры во всем этом балагане по спасению жизней. Я лично - балдела. Никогда еще так ярко мне не показывали, в чем именно действительно состоит моя нынешняя профессия.
Религиозные и околорелигиозные барышни нашего курса, как я потом узнала, были до глубины души возмущены неприличным видом преподавателя-медсестры, говорили потом, что нашей школе стоило бы ввести дресс-код, что это непозволительно, что если человек сам не знает, когда и что он должен одевать, то это должно быть прописано в правилах поведения в стенах нашей достойной и славной школы... Я против дресс-кода. Когда не самая красивая женщина в не самом удачном платье на не самом стройном теле ведет себя так безупречно-ровно-четко, что спасаются жизни, я решительно против дресс-кодов. И когда мы стали по очереди впихивать бедной кукле в горло тубус, я стала отрабатывать движение, которым интубатор подается в руки интубирующему - четкое движение, укладывающее разложенный включенный интубатор в правильном положении в правильную руку, я решила, что в критической ситуации нужно быть красивой женщиной, умеющей правильно подавать все, что нужно в нужной последовательности, и это, да, когда-то спасет кому-то жизнь.
Да, я очень довольна.